Жар-птица

— А долго он с вами жил? — спросил я опять.
— Да с год. Ну да уж зато памятен мне этот год; наделал он мне хлопот, не тем будь помянут!

Ведь есть, право, этакие люди, у которых на роду написано, что с ними должны случаться разные необыкновенные вещи!

— Необыкновенные? — воскликнул я с видом любопытства, подливая ему чая.
— А вот я вам расскажу.

Верст шесть от крепости жил один мирной князь.

Сынишка его, мальчик лет пятнадцати, повадился к нам ездить.

Всякий день, бывало, то за тем, то за другим; и уж точно, избаловали мы его с Григорием Александрович.

А уж какой был головорез,проворный на что хочешь: шапку ли поднять на всем скаку, из ружья ли стрелять.

Одно было в нём нехорошо: ужасно падок был на деньги.

Раз, для смеха, Григорий Александрович обещался ему дать червонец, коли он ему украдет лучшего козла из отцовского стада;

и что ж вы думаете?
На другую же ночь притащил его за рога.

А бывало, мы его вздумаем дразнить, так глаза кровью и нальются, и сейчас за кинжал.

«Эй, Азамат, не сносить тебе головы, — говорил я ему,- яман будет твоя башка!»

Раз приезжает сам старый князь звать нас на свадьбу: он отдавал старшую дочь замуж, а мы были с ним кунаки:

так нельзя же, знаете, отказаться, хоть он и татарин.

Отправились.

В ауле множество собак встретило нас громким лаем.

Женщины, увидя нас, прятались;

те, которых мы могли рассмотреть в лицо, были далеко не красавицы.

«Я имел гораздо лучшее мнение о черкешенках», — сказал мне Григорий Александрович.

«Погодите!» — отвечал я, усмехаясь.

У меня было своё на уме.
У князя в сакле собралось уже множество народа.

У азиатов, знаете, обычай всех встречных и поперечных приглашать на свадьбу.

Нас приняли со всеми почестями и повели в кунацкую.

Я, однако ж, не позабыл подметить, где поставили наших лошадей, знаете, для непредвидимого случая.

— Как же у них празднуют свадьбу? — спросил я штабс-капитана.
— Да обыкновенно.

Сначала мулла прочитает им чтото из Корана;

потом дарят молодых и всех их родственников,

едят, пьют бузу;

потом начинается джигитовка,

и всегда один какой-нибудь оборвыш, засаленный, на скверной хромой лошаденке, ломается, паясничает, смешит честную компанию;

потом, когда смеркнется, в кунацкой начинается, понашему сказать, бал.

Бедный старичишка бренчит на трёхструнной... забыл, как по-ихнему ну, да вроде нашей балалайки.

Девки и молодые ребята становятся в две шеренги одна против другой, хлопают в ладоши и поют.

Вот выходит одна девка и один мужчина на середину и начинают говорить друг другу стихи нараспев, что попало, а остальные подхватывают хором.

Мы с Печориным сидели на почетном месте,

и вот к нему подошла меньшая дочь хозяина, девушка лет шестнадцати,

и пропела ему... как бы сказать?.. вроде комплимента.

Дальше